ПЫТКИ: ОПРЕДЕЛЕНИЕ И ЕГО РАМКИ

Публикуется по Джордж Райли Скотт "История пыток"

 

Вопросы терминологии

 

Следует признать, что дать точное определение значению слова «пытка» совсем нелегко. Формулировка обязательно будет слишком широкой или слишком узкой. Полностью осознавая, что серьезная ошибка в ту или иную сторону неизбежно обесценит любое исследование данной темы, я считаю крайне важным попытаться уже в самом начале определить с некоторой точностью, какое именно понятие — по крайней мере, в данной книге — подразумевается под словом «пытка». Важно, например, ясно осознать, что не существует жесткой и четкой, границы между пытками и наказанием. Всякое различие между ними во многом зависит от индивидуальной реакции отдельной жертвы на причиняемые физические и душевные страдания. Необходимо поэтому принимать во внимание, при каких обстоятельствах пытки подразумевают наказание.

 

Для общества и государства всегда — от зарождения цивилизации и по сегодняшний день — было привычным стараться оправдать применение пыток, относя их к категории наказаний и, более того, отрицать таким образом сам факт применения пыток в какой бы то ни было форме. В основном именно благодаря этой, почти всеобщей практике использования термина «наказание» как эвфемизма для термина «пытка», никто до конца и адекватно так никогда и не осознал, какое широкое распространение получили пытки в прошлые столетия и, более того, как широко они распространены сегодня. Такой недостаток сведений относительно масштабов и повсеместности их распространения-во многом порожден тем, что широкое признание получило юридическое определение термина «пытка» в противопоставление какому-либо его всеобъемлющему толкованию, каковое признание в значительной мере обусловлено тем фактом, что до сих пор еще не предложено определение, в большей степени раскрывающее подлинный смысл этого термина.

 

Согласно юридическому определению, пытка рассматривалась как санкционированные государством форма жестокости или способ причинения страданий, которые использовались официальными лицами, надлежащим образом для того уполномоченными, или назначенными государственными судебными органами. Эта форма и этот способ считались вполне оправданными, они разрешались к применению и использовались с целью принуждения либо подозреваемого в преступлении к признанию своей вины, либо свидетеля к даче показаний.

 

В тех странах — и Англия занимает среди них самое видное место, — где никогда не разрешалось подвергать обвиняемого или свидетеля допросу под пытками для получения признания или показаний, было принято отрицать само существование практики использования пыток. Проводя четкое разграничение между такими формами жестокости, разрешенными к применению и используемыми с конкретной целью, как в случае пыток в судебном процессе, оказывалось очень легко опровергать утверждения о применений пыток даже тогда, когда преступники под предлогом наказания или поддержания тюремной дисциплины подвергались самым злодейским, варварским и кошмарным мучениям.

В то же время не следует впадать в заблуждение, что так часто случается с теми, в ком гуманность присутствует лишь в зародыше, и при любых обстоятельствах классифицировать всякую форму наказания и всякое проявление жестокости как пытку. Действительно, в определенных условиях, как мы убедимся, когда перейдем к обсуждению психологических пыток, та форма наказания, которая одному может показаться сравнительно мягкой, для другого представляет невыносимо ужасную пытку; однако в общем случае большинство наказаний, применяемых сегодня в цивилизованных странах под эгидой закона, отнести к категории физических пыток нельзя. Однако вопросы терминологии возникают не только лишь применительно единственно к пыткам.

 

Сама по себе умышленно причиненная смерть во многих случаях не классифицируется как физическая пытка. Но признаки пыток присутствуют там, где смерти предшествуют и где она вызвана действиями, несущими неоправданные страдания или боль. Любая процедура, причиняющая человеку мучения и боль, независимо от обстоятельств и целей, независимо от того, заканчивается ли наказание этой процедурой или за ней следует лишение человека жизни, несомненно, представляет собой пытку, цели наказания вне зависимости от их природы и важности не могут оправдать ни применения пыток к человеку, ни попыток называть их другими словами.

Признание юридического определения пыток есть одновременно признание той точки зрения, что они применяются исключительно государством с совершенно определенными целями. Акт жестокости, используемый государством в качестве одной из форм пыток, в случае совершения отдельной личностью или группой граждан без санкции государства не будет носить легитимного характера и представлять собой пытку — он будет квалифицироваться как оскорбление действием. Очевидно, что подобная интерпретация никуда не годится и, с точки зрения логики, не выдерживает никакой критики.

 

С точки же зрения несчастного, подвергнутого каким-либо действиям, влекущим за собой страдания и боль, аналогичные тем, что испытывает жертва пыток, совершенно безразлично, каким именно термином определяются его муки и кто именно — частное лицо или официальный представитель государства — ему их причиняет. Ясно, что пострадавший, если степень мучений или жестокости достаточно высока, подвергается действиям, которые могут быть определены не иначе как пытки. И столь же ясно, что пострадавший и есть то лицо, которое способно наиболее достоверно и убедительно свидетельствовать, существуют, ли пытки в действительности или нет. Не говоря уже о том, что выносящий приговор судья и приводящий его в исполнение палач являются весьма пристрастными свидетелями, их решение относительно того, является ли конкретный приговор пыткой или нет, не может быть столь же убедительным, как мнение самой его жертвы.