Пирс (а теперь и на русском)

Автор: Carnivore Rodent

- Тебя, сучка, предупреждали, что набережная для тебя закрыта. Сколько раз тебя, блядь такая, предупреждали! – Звук пощечины и голос говорившего были довольно громкими, но постоянный рокот моря приглушал все голоса. Фары «Жигулей» освещали пирс, брызги воды, заплаканную девчонку в короткой юбке, сетчатых колготках и не скрывающей крепкой груди блузке, а также двух крепких парней в тренировочных костюмах, один из которых закатил девочке вторую оплеуху. Та еще громче заревела, размазывая по лицу дешевую косметику.

- Так, значит, Эльвира, или как тебя там, два нарушения территории мы тебе простили, но на этот раз – все, пиздец тебе.

По знаку одного из парней другой взвалил хрипло завизжавшую девочку себе на плечо и, не обращая внимания на волны, полез в воду. С семенящих ножек девочки слетели модные туфельки на шпильках. Второй неторопливо пошел по пирсу и, пройдя пару метров, нашел свисающую одним концом в море тонкую, слегка проржавевшую цепь, к которой когда-то крепилась лодка. Он лег на край пирса и махнул рукой второму парню, тот, по колено в воде, подошел, сунув почти в лицо свесившемуся с пирса напарнику выпяченную задницу дергающейся в его руках и отчаянно визжавшей девчонки. Парень на пирсе, звонко шлепнув Эльвиру, знаком попросил товарища подойти поближе. – Быстрей давай, - проворчал нижний, - эта сучка мне уже весь живот ногами отбила. – Верхний парень, приподняв голову Эльвиры за волосы, дважды обмотал цепь вокруг ее шеи, затем пару раз обвил свободный конец цепи вокруг закрепленного к пирсу и, наконец, просунув мокрый конец через ввинченное в пирс кольцо, завязал его.

- Отпускай, - сказал он нижнему. – Ага, - ответил нижний, – сейчас. Рядом с ним, с каждой волной стукаясь об опору пирса, плавал здоровенный кусок грязного пенопласта. Подцепив его ногой, парень подтащил его поближе. Эльвира, видимо, уже сорвала голос и вместо визга что-то сипела. Цепь легко звякнула, когда парень аккуратно поставил ее ногами на пенопласт.

Два парня стояли на берегу и смотрели на Эльвиру. Та сначала вцепилась руками в мокрую скользкую цепь, но почти сразу же расставила руки, пытаясь удержать баланс на ускользающем из-под ног, неровном пенопласте.

Приливные волны усиливались. Опора эльвириных ног то всплывала высоко вверх – и провисшая цепь мерно позвякивала, – то падала вниз, и цепь задирала девочке подбородок, оставляя метки на коже. В моменты падения, ее ноги вытягивались, а пальцы ног, торчавшие через дырочки в протертых колготках, скрючивались, стараясь вцепится в вырывающуюся опору.

Парень, заходивший в воду, зябко поежился и спросил: – Интересно, а ей холодно?

Второй чуть подумал, глядя на ее грудь, отчетливо видную под ставшей от брызг совершенно мокрой и прозрачной блузкой. – Не, вряд ли, вон как прыгает.

Ветер, гнавший волны к пляжу, старался вырвать пенопласт из-под эльвириных ног. И вот большая волна подбросила Эльвиру так, что ее ножки подогнулись. И она застыла с разведенными руками в позе серфингистки. Волна прошла, и тело девочки полетело вниз, чуть не доставая ускользающего грязного пупырчатого куска. В самой нижней точке она наступила правой ногой на пойманный пенопласт, но тот, перевернувшись, выскользнул у нее из-под ноги и отплыл в сторону от подвешенной девочки.

Руки, взлетевшие к цепи, заскользили по мокрым звеньям, все глубже впивающимся в шею и выдавливающим из горла задавленный крик. Цепь больше не звенела, и сквозь шум прибоя пробивался только тихий скрип – цепь с бьющейся на ней девочкой раскачивалась. Эльвира со всей силы колотила ногами, и ее вытянутые ступни с глухим чавкающим звуком врезались в гребни волн, поднимая тучи брызг, сверкающих в свете фар. Грудь еще сильней проявилась под мокрой, облепившей тело блузкой. Лицо, наоборот, темнело и все больше сливалось с окружающей темнотой.

- О, гляди, язык высунула... это... ну ей сейчас очень больно?

- Не знаю, ты, бля, сам попробуй.

Спрашивающий коротко взглянул на свои мокрые штаны, выдающие его возбуждение, и, бросив взгляд на товарища, заметил такую же реакцию. Потом его взгляд вернулся к умирающей девочке. Ее выпученные глаза и зубы остались единственными светлыми пятнами на багровом, мученически сморщенном лице. Выдавленный изо рта язык свесился чуть набок. Ножки продолжали беспорядочно метаться и поднимать брызги. Руки упали с цепи и, сжавшись в кулачки, задергались, добавив беспорядка к ее агонии. Двое парней с берега смотрели на маленькую фигурку, конвульсивно извивающуюся под старым пирсом в конусах света от фар. Ее рывки замедлялись, будто воздух вокруг становился все гуще. Руки свободно повисли, медленно разжимаясь, ножки подергивались, бултыхаясь в морской воде.

- Колян, как ты думаешь, она уссалась? – опять спросил один из них.

- Подойди потрогай – если ноги теплые, то уссалась... Не знаю, уссалась наверное, говорят, удавленники все уссываются.

Волны колыхали расслабленное тело, раскачивали его. Ее ноги безвольно и безжизненно колыхались, ладони качались перед бедрами. Как издевка, кусок пенопласта подплыл к ее ногам и закачался рядом, иногда стукаясь об эти мертвые ноги.

- Ну, бля, у меня и стояк от нее, - наконец оторвал глаза от повешенной Колян. – Поехали скорее к Милке, чего добру пропадать.

- А эту снимем?

- Менты завтра снимут, работа у них такая.

- Слушай, Колян, а эта кучерявая в брючках тоже территорию уже два раза нарушила, третий раз предупреждать будем?

- Садись в машину, там поговорим.

Машина, разбрасывая гальку, развернулась, и темнота скрыла раскачиваемое волнами тело.