Казнь Оли Вьюрковой

Written by Sagittarius

 

Как было объявлено, сегодня в женской тюрьме должны были повесить всех заключенных, ожидавших казни. Среди них, я знал, была и моя Оля, поэтому я пришел одним из первых. Для ускорения процесса на площади перед тюрьмой к этому времени уже установили большую виселицу с длинной, откидывающейся вперед доской, на которую одновременно могли встать сразу десять человек. Но поскольку подлежащих казни заключенных было намного больше, чем может вместить самая большая виселица, их разбили на несколько партий.

 

Так их и начинают выводить, группами по десять человек. Первую партию сразу же заставляют подняться на помост, а вторая, среди которых я увидел и свою Олю, остается дожидаться своей очереди внизу, в непосредственной близости от виселицы. Разумеется, сделано это специально, чтобы нагнать страху – бедные женщины должны видеть, что произойдет с ними совсем скоро.

 

На то время, пока вешают первую партию, я уговариваю охрану отпустить Олю, чтобы она могла перед смертью хотя бы недолго побыть со мной. Я целую ее в губки, обнявшись, мы встаем с ней прямо перед виселицей и смотрим, как первые десять осужденных поднимаются на помост и занимают свои места на откидывающейся доске. Две девушки в белых халатиках, помощницы палача, долго суетятся вокруг них, связывая им руки и ноги, в то время как палач надевает каждой из них на голову плотный черный мешок и уже поверх него затягивает петлю. Оля вся дрожит, наблюдая за этими приготовлениями, представляя, как скоро сама будет стоять на их месте. А я, как могу, успокаиваю ее, шепчу ей на ушко ласковые слова, и говорю, что очень люблю ее и никогда ее не забуду.

 

Вот наконец все приготовления закончены, осужденные тщательно связаны, петли надеты и затянуты. Палач занимает свое место и кладет руку на рычаг. -Давай, Олечка, отвернись, -говорю я ей, - тебе не надо на это смотреть. Она испуганно отворачивается от страшного зрелища, уткнувшись лицом мне в грудь. Палач дергает рычаг, толпа ахает, и все десять осужденных повисают на веревках. Минут десять я удерживаю Олю от того, чтобы она увидела, что ожидает ее совсем скоро. Бедные женщины крутятся и извиваются в петлях, дрыгая связанными ногами, наконец, одна за другой они начинают затихать и когда последняя из них перестает подавать признаки жизни, я наконец позволяю Оле взглянуть на виселицу. Она резко поворачивается, видит безжизненно висящие прямо перед ней тела и, рыдая, снова утыкается в мою грудь. Мы стоим обнявшись, между тем тела повешенных опускают на землю, распутывают веревки и снимают со всех одежду. Как оказывается, повешенных женщин будут хоронить голыми. Охранники берут их за руки и за ноги и волокут к вырытой прямо рядом с виселицей огромной яме и, раскачав, сбрасывают туда.

 

Вот на виселицу приглашают вторую партию осужденных, приходят и за моей Олей. Я целую ее на прощание. Она поднимается на помост последней и встает на самый краешек доски. Так же как и казненных первыми, всех женщин связывают. Только на этот раз, по-видимому для разнообразия, осужденным вместо того, чтобы надеть на голову мешок, просто завязывают глаза. Вот палач встает у Оли за спиной и накладывает ей на глаза толстую черную повязку, завязывая ее на затылке. Следом за этим ей на плечи ложится петля и тут же обвивает ее шейку. На этот раз все приготовления тянутся еще дольше, чем в первый раз. -Скорей бы уж, -думаю я. Раз - и все. Я представляю, что испытывает Оля, стоя на виселице вот так, с завязанными глазами и с петлей на шее.

 

Наконец объявляют о начале казни. Осужденным зачитывают приговор, чиновник старательно выговаривает фамилии осужденных.

- Вьюркова Ольга! -слышу я такое дорогое для меня имя и затем, в противоположность этому, как удар плетью, звучит:

 

- Приговаривается к казни через повешение!

 

Моя Оля последняя в списке и палач кладет руку на рычаг...

 

Первые минуты, затаив дыхание, Оля пытается водить своими связанными ножками туда-сюда, пытаясь найти какую-нибудь опору, а затем, помня, что она стояла с краю, она пытается подтянуть ноги и закинуть их на горизонтальный брус, к которому крепилась доска. Но висит она уже достаточно низко и все, что ей удается, это лишь коснуться вертикальной стойки. Почувствовав под ногами хоть что-то устойчивое, она пытается опереться на нее, ее туфли скользят по гладкой деревянной поверхности, несколько раз она отчаянно пытается удержаться, подтягивая ноги повыше, но каждый раз они снова съезжают вниз.

 

На этот раз у осужденных завязаны только глаза и я вижу, как от натуги краснеет Олино лицо. Наконец, не выдержав, она опускает ноги и с шумом выдыхает. Пытаясь снова вдохнуть, она начинает безуспешно хватать ртом воздух. Задыхаясь, она уже дергает ногами без какой-либо определенной цели, это продолжается еще пару минут, наконец ее головка опускается на грудь, нижняя челюсть отвисает и из приоткрытого ротика начинает капать слюна.

 

Проходит еще несколько минут и, как и остальных висельниц, Олю опускают на землю, разязывают веревки и стаскивают с нее одежду. Ее тело волокут к яме и вместе с остальными сбрасывают вниз. Я даже не успеваю проститься с ней, мне остается лишь снятая с нее одежда - ее колготки еще хранят запах ее тела..

 

А тем временем на виселицу поднимается третья партия осужденных. А за ней - следующая. Палач снова и снова дергает за рычаг и все новые и новые жертвы повисают, стянутые петлей. Казни продолжаются весь день без перерыва, до тех пор, кока вырытая рядом с виселицей могила не заполняется полностью. Доходит до того, что женщин, повешенных последними, уже негде хоронить и их тела оставляют болтаться на виселице до утра...