Зарисовки

Written by: Steven Davis

 

Что же выбрать пленнице?

 

Хорошенькая девушка спускалась по улице, когда ее внезапно окружили несколько подростков, лет 15-16, с ножами в руках. Оглядев ее, они принялись подталкивать ее в проулок, где болтались еще несколько парней из их шайки, периодически то пиная ее, но таща за длинные волосы, им хотелось, чтобы и их приятели развлеклись с пленницей. Они усадили ее на пустой ящик. завязали глаза, но не связывали рук и ног, а просто сказали ей, что сбегают за остальными, так что она пройдет через всех. Если она будет хорошо себя вести, они не причинят ей вреда, только оттрахают ее и отпустят, когда все это кончится. Хорошо вести себя значило сидеть спокойно на ящике, не срывать с глаз повязки, пока они не вернуться и молчать.

 

Но если она попытается сбежать. они не только по очереди изнасилуют ее, а сдерут потом с нее живьем кожу, обольют бензином и бросят в костер. Она слышала, как шайка разбежалась.

 

Так, что же ей делать? Или они наблюдают за ней? Может быть, кто-то из них притаился в конце этой темной аллеи? Если она останется, то подвергнется групповому изнасилованию, но она может, может если они сказали правду, остаться живой, а если она попробует убежать, или только сдернет эту ослепившую ее повязку, или просто спросит, есть ли здесь кто-то и выяснится. что они стерегли ее, то она умрет чудовищной смертью. Конечно, они без труда схватят ее, если кто-то наблюдает за ней.

 

Что же делать прекрасной пленнице? Возможно, что все эти опасности только выдуманы и она спокойно исчезнет отсюда, зная, что могло случиться, если бы она ошиблась или будет ждать здесь, в предчувствии ужасных страданий и, возможно, смерти?

Щелкните здесь чтобы вернуться на начало страницы

 

Сделай выбор, Дороти!

 

Дороти осталась одна, работая поздно ночью, как ей часто приходилось делать. Она была одна в офисе, что-то постоянно мешало ей уйти вовремя. Телефон не ее столе зазвонил, подняв трубку, она услышала женский голос, “Я хочу. чтобы Вы кое-что услышали, миссис Гэйл. Очень важно, чтобы Вы сохраняли спокойствие. Слушайте” Теперь она услышала голос сына, “Мама, это Райан…”, успел он только сказать, как трубку вновь перехватили. “С ним все в порядке, Дороти”, сказал мужчина. “Он нам не нужен. Нам нужны Вы. Если Вы хотите, чтобы с ним ничего не случилось, Вы положите трубку и сразу же пойдете к своей машине. Нигде не останавливайтесь. Мы не хотим рисковать. Если вы хотите, чтобы Ваш сын оставался целым и невредимым, Вы никуда не будете звонить и никому об этом не расскажете. Если Вы не выйдете из здания через 2 минуты, то, возможно, больше не увидите своего сына, так что если хотите, чтобы с ним ничего не произошло, не задерживайтесь. Если Вы скажете кому-то хоть слово, то никогда больше не увидите его. В машине Вы получите новые инструкции. Так, что оторвите свою симпатичную задницу от стула”. Она в ужасе, но все еще контролируя себя, вскочила, схватила плащ и сумочку и побежала к выходу.

 

Она рывком распахнула дверь и промчалась сквозь калитку, не обратив внимания на прощание охранника, “доброй ночи”. Когда она села в машину, но нашла записку, ехать к телефонной будке, достаточно отдаленной от конторы и ждать там звонка. Прошло довольно много времени. Она стояла возле аппарата, но даже не прикоснулась к нему, пока он не зазвонил. Она выронила сумочку и схватила трубку. Третий голос, также мужской, сказал, “Снимите плащ и жакет, мы собираемся понаблюдать за Вами и оценить Вашу спину и шею, за то время пока вы будете ждать нового звонка, так что мы хотим посмотреть на что-то приятное глазу”. “Райан…”, начала она, но там уже положили трубку. Она стояла в будке, дрожа, ее пальцы постукивали по аппарат, затем она бросилась обратно в машину, оставила там свой серый плащ и твидовый жакет, вернулась в кабинку и стала ждать, стоя в одной светло-розовой блузке, короткой черной юбке и блестящих туфельках на высоком каблуке (конечно, воспитывавшие ее монахини не учили ее этому), но вернувшись к аппарату, она чуть больше, чем обычно, крутила бедрами, взволнованно прохаживалась около него, поворачиваясь, чтобы тот, кто смотрел на нее в бинокль или сквозь оптический прицел, оценил ее фигуру. Прошел почти час, приятный осенний вечер, превратился в прохладную осеннюю ночь и Дороти поеживалась в своей легкой одежде, но продолжала стоять у телефона. Место, где она стояла, освещалось только табличкой с номером квартала, луна бела закрыта облаками, а все другие огни на улице потушены. На этом пустынном пяточке не было ничего, кроме закрытых фабрик и складов. Было странно обнаружить здесь исправный телефон. Проходили часы, Дороти стояла в одиночестве в узком освещенном пространстве, зная, что они где-то притаились, где-то в окружавшей ее темноте. все еще не появляясь перед ней, чувства Дороти обострились, что сдавило ее грудь, дышать стало труднее, сердце замерло и она уже была готова закричать от ужаса и бессилия, когда телефон вновь зазвонил.

 

“Заткнись, сука!”, остановил ее на полуслове женский голос. “Не задавай вопросов, ты должна только делать то, что тебе скажут, если хочешь увидеть живым своего сына. Ты должна доехать до парка, там ты найдешь конверт с инструкциями, приклеенный к столбу, недалеко от входа”. Она залезла в машину и поехала к парку, где она нашла инструкции, велевшие ей проехать еще немного по парку, затем выйти из машины и идти пешком. Следуя указанному направлению, она проехала до поляны и затем пошла через парк, совершенно пустой в эти ночные часы, в темноте, надеясь, что не встретит каких-либо насильников или грабителей, которые могли задержать ее. Она подошла к парковой беседке, обычной закрытой в это время, но ее запертые двери часто взламывали наркоманы, которые забирались туда покурить травку или уколоться. Свет, неожиданно вырвавшийся из этого здания, напугал ее, она подумала, что здесь собралась обычная публика. Войдя в беседку она едва не задохнулась от вони, на полу и стенах лежала несколькими слоями грязь, потеки сажи и головешки от многочисленных костров, разводимых внутри. Все это сочеталось с запахом мочи, повсюду валялись кучки кала, обрывки упаковок шприцев, обгорелые свечки, пустые пластиковые шприцы и иглы. Одна стена беседки была расчищена, в том месте была даже смыта грязь и на полу были закреплены четыре кольца, от каждого тянулась цепь и между ними на полу лежал черный портфель.

 

Над всем этим в потолок был вбит крюк и на нем висел аккумуляторный фонарь, к которому был скотчем прикреплен очередной конверт с надписью “Дороти”. Она разорвала конверт и прочла записку. “Жди нас здесь, мы подойдем завтра утром. Разденься догола, зажги фонарь и установи таймер на генераторе на 10 минут. Затем достань из портфеля кляп и засунь его себе в рот. После этого садись на пол, защелкни браслеты кандалов на лодыжках и левом запястье. Затем ложись раскинув руки и положи портфель себе на голову, нащупай правой рукой оставшийся браслет и защелки его на запястье. Как только свет погаснет, в беседке начнут собираться наркоманы, возможно они не станут пытаться помочь тебе, но если кто-то попробует, откажись. Они могут попытаться изнасиловать тебя, не мешай им, если кто-нибудь предложит тебе трахнуться, соглашайся. Не волнуйся насчет того, что можешь подхватить что-то, мы используем презерватив, когда будем заниматься с тобой любовью, а когда ты перестанешь достаточно забавно реагировать на наши пытки, то умрешь”.

 

“Мы наблюдали за зданием, где ты работаешь, но никто не заметил, говорила ли ты с кем-то прежде чем выйти. Мы обещаем, что никто не поджидает тебя на пути к машине за которой мы присматривали, так что она там, где ты ее оставила. Ты можешь спокойно уйти и мы не станем беспокоить тебя еще раз. Но если ты уйдешь, мы заживо сдерем с Райана кожу, отрежем ему пальцы, отрубим ноги, вырвем член и прижжем раны, чтобы он не истек кровью, посадим его на кол и зажарим над костром. Мы пришлем тебе по почте его пальцы. Если ты останешься, то приготовься к ужасной смерти, видишь мы откровенны с тобой, но ты должна сама сделать выбор”.

 

Прочтя записку, Дороти зашаталась, прижалась к стене и обессиленная, сползла на пол. Так она сидела, дрожа, прижав к подбородку колени и обняв их руками, в руке она зажила записку. Не смотря на холод, лицо ее покрылось потом, она пыталась сделать выбор.

 

 

Прогулка

 

Женщина шла по улице, торопясь домой после работы.. Ее работа во вторую смену оканчивалась тогда, когда большинство людей в их городке уже спали. Когда она шла по пустынной улице мимо нее проехал фургон, поравнявшись с ней он какое-то время сопровождал ее, затем прибавил скорость и свернул на углу. Несколько минут спустя, второй фургон, очень похожий на первый, очень медленно вынырнул из-за угла. Она что-то слышала о подобном, но когда в следующие несколько минут ничего не произошло, она немного успокоилась. Да, она сегодня она очень устала, когда ты так выдохлась, не мудрено, что на улице мерещатся всякие страсти.

 

Сердце чуть не выпрыгнула из ее груди, когда на тихой улочке она услышала скрип шин и обернувшись, увидела, как этот фургон остановился за полквартала от нее и из него выпрыгнули четверо мужчин. Скорее юнцов, чем взрослых мужчин, но каждый из них был покрупнее ее. Она пошла быстрее, говоря себе – не оборачивайся, не гляди затравлено, не делай себя похожей на легкую добычу, но это мало успокоило ее и она бросила быстрый взгляд за плечо. Двое из них шли по ее стороне улицы, так же быстро, как и она, еще двое перебежали дорогу и не увеличивая скорость, шли по параллельной стороне улицы. Фургон медленно ехал по дороге, почти остановился, поравнявшись с ней и затем быстро ушел вперед. Перед тем, как он свернул на углу, из него выскочили еще двое подростков и пошли ей навстречу. Оглянувшись на остальных, она увидела, что те, кто шел позади, прибавили шаг и приближались к ней. Они окружили ее, господи, как она хотела в эту минуту иметь оружие. Когда двое на противоположной стороне, начали ее переходить, она увидела, что они решили наброситься на нее все вместе. Шесть на одну и каждый из них намного сильнее. Что делать? Никто в это время не откроет дверь. если постучать. Если кричать достаточно долго, может кто-то и позвонит в полицию, но она знала, что стоит крикнуть и они мгновенно заткнут ей рот, никто даже не успеет среагировать. Некуда бежать, хотя нет, вот боковая аллея, если они не схватят ее, прежде чем она туда бросится, маленьким ублюдкам придется завязать кое-что у себя узлом, у нее появился шанс.

 

Подойдя к повороту, она бросилась в аллею и понеслась так быстро, как только несли ее ноги, благодаря бога, что не на каблуках, вслушиваясь в эхо шагов и, с удивлением, слыша только собственные. Они не погнались за ней! Она спасена!

 

Когда перед ней вспыхнули фары, почти ослепив ее, она замерла в ужасе, не в силах разжать губ. Она увидела фургон, перекрывший узкую аллею, медленно приближавшийся к ней. Оглянувшись, она увидела шесть парней, бежавших к ней. Она затравлено огляделась, по сторонам аллеи тянулась высокая стена, кругом не было дверей, не куда идти, потом она заметила дренажную трубу, она подпрыгнула, уцепившись, она попыталась забраться на нее. Тишину разорвали проклятья, послышался топот бегущих ног, дверь фургона распахнулась в сторону стены аллеи, но ей было некогда терять драгоценные секунды рассматривая, что происходит. Кто-то запрыгнул на крышу фургона, стараясь добраться до трубы, но в этот момент она сорвалась.

 

Когда дренажная труба, закрепленная слишком слабо, чтобы удержать двоих, вырвалась из стены и рухнула на землю, придавив ее, так, что парень под ней рассмеялся и попытался задрать ей юбку, затем с нее подняли трубу, несколько парней снимали пояса, она кинулась бежать, но они схватили ее и быстро повалили на землю, петля из ремня захлестнула шею, заглушив ее вопли, ей прижали руки и ноги и связали поясами, ее запястья обмотали ремнем и привязали их к животу, опоясав ее, ноги связали в коленях. Теперь они подняли ее и подставили под свет фар машины, чтобы получше рассмотреть свою пленницу.

 

Они хохотали и шутили, разглядывая ее, она увидела, что все они раза в два младше ее, шайка, упившихся до беспамятства, школьников, но в них играли гормоны и они хотели ее. И она стояла перед ними связанная, с ненавистью глядя на них исподлобья. Они громко хохотали, затем потащили ее к задним дверям фургона. С нее сорвали юбку, из фургона они вытащили веревку, обвили ей ее талию, пропустили между ног, протянув ее прямо через промежность, затем привязали второй конец к машине. Они засунули ей в рот тряпку и закрепили скотчем этот кляп, попрыгали в машину и медленно поехали, так что их пленница, которую тянула, врезавшаяся в лобок, веревка. передвигала ноги так быстро, как это позволяли связанные колени. Она пробежала за фургоном вдоль аллеи и выбежала на улицу, так ее провели несколько миль. Несколько водителей, миновавших этот жуткий парад, не представляли, как его прервать. Конечно, никто не остановился. Большинство, приехав домой, позвонили в полицию, некоторые назвали его номер, но к этому времени фургон уже стоял на обочине и когда полиция нагрянула по адресу его владельца, вытащив его из постели, тот только от них узнал, что у него угнали машину.

 

Полиция быстро отыскала брошенную машину, сложнее было найти женщину, пока кружащиеся стервятники не указали место.

 

Помост

 

Женщина (которую молчаливые налетчики в черном и в масках, вытащили из постели и связали, ее отчаянное сопротивление ни к чему не привело, кроме того, что она окончательно проснулась и обнаружила себя связанную, ослепленную повязкой на глазах в неизвестном месте, где она была крепко прикована к стене душной черной комнаты и стояла уже много часов) наконец освободилась от темного заточения. С нее сняли повязку и отвязали от стены. Ее руки были стянуты за спиной, колени были связаны, к локтям привязана палка, держась за концы которой ее медленно повели вперед, не обращая внимания на ее вопросы, просьбы и мольбы. Они вошли в лифт, спустились и вышли в большую, плохо освещенную комнату, с длинным помостом в ее центре, который медленно вращался, так что его конец проходил перед большим количеством ям в полу, ее провели по комнате, она оглядела, освещенное лампами, содержимое ям: голодные псы, острые шипы, змеи, кипящее масло, кислота и плотоядные насекомые (похитители любезно продемонстрировали ей две последние ямы, бросив туда большие куски мяса), некоторые из них были накрыты крышками и за ними была, таинственно распахнутая, дверь.

 

Женщину втащили по ступенькам на помост. Поставив ее там, ей на ноги надели туфли на высоченной шпильке, прикрепив их скотчем. чтобы она не смогла их сбросить. Все это время единственным голосом, который она слышала, был ее собственный. Как только они закончили, из пола помоста выдвинулись острые шипы и помост повернулся вокруг себя, в конце его находились эти ужасные ямы. Затем ей вновь завязали глаза и, подталкивая острыми пиками, заставили идти вперед. Она шагнула вперед, связанные колени позволяли ей только семенить и женщина с трудом удерживала равновесие, качаясь на высоченных каблуках. Пленница понимала, что единственный для нее шанс спастись, это спрыгнуть на одну из ям, накрытых крышками (хотя, когда она обдумывала все возможности, ей показалась очень притягательной мысль броситься на эти шипы, обещавшим ей быструю смерть и она с трудом отбросила эту идею). Держать равновесие становилось все труднее и труднее, идя по раскачивавшемуся помосту. Наконец, мелкими шажками, она добралась до его края, внезапно раздалась жуткая музыка, ревущая из невидимых громкоговорителей, заглушившая всякие звуки, издаваемые насекомыми и змеями и она стояла, с трудом удерживаясь на краю раскачивающегося помоста, слишком напуганная, чтобы броситься в неизвестность и, возможно, к ужасному концу. Вскоре, однако, она почувствовала, что раскачивающийся помост скоро вынудит ее упасть и, с криком, прыгнула в черные ямы.

 

Ее падение было остановлено сетью, с ее лица сорвали повязку и она увидела группу одетых в черное, возможно, ее похитителей, она не могла бы сказать они ли это или нет, подняли ее из сетей, где она висела. Двое крепко сжали ее голову, пока другие поднесли ее к открывшейся двери и один из них прижал тряпку к лицу пленницы.

 

Она проснулась, вся в поту в своей постели и все происшедшее показалось ей ужасным сном. Она бросилась в ванную, смочить водой разгоряченное лицо и попытаться обнаружить на теле какие-либо следы ночного кошмара. Склонившись над раковиной, она сдвинула назад рукава пижамы, чтобы набрать воды в ладони и внезапно замерла от ужаса, увидев свои. ободранные веревкой, запястья.

 

Решение в пустыне

 

Она знала, что надо было сделать. Молодой женщине не следовало вести машину с незапертыми дверями. И она хорошо поняла свою ошибку, когда остановилась на красный свет и в этот момент в машину ворвались четверо мужчин. Они отвезли ее в пустыню, бросили обнаженную на песок и провели ночь, насилуя свою пленницу, время от времени переворачивая ее, чтобы использовать все дырки. За ночь они почти ободрали ее кожу, таская ее по мелкому песку. Когда солнце осветило окрестности, они уехали, бросив ее голую и связанную под палящими лучами солнца пустыни. Несколько часов спустя, две машины подъехали туда, где она лежала измученная бесплодными попытками вырваться из крепких веревок и заметили ее. Или она лежала до тех пор, пока не услышала звук приближающихся машин и, обрадованная, заметила свою собственную машину, едущую за первой. Должно быть полиция поймала их, облегченно подумала она и приехала выручить ее. Ее голова опустилась на песок и слез счастья и облегчения брызнули из глаз. Услышав шаги подходивших к ней людей, она открыла глаза и… увидела лица своих похитителей, вскрикнув от ужаса, сердце ее сжалось от безнадежности.

 

“Мы не хотели оставить тебя, не дав шанс спастись, это не спортивно”, сказал один из окруживших беспомощную женщину мужчин. С этими словами он зверски, глубоко проколол ее груди и затем вставил в проколы толстые кольца, потом они развязали ей ноги, прокололи клитор и также вставили туда кольцо. Они продели кольца через цепочки. После этого они с трудом ввернули три кольца в тяжелый валун, лежавший неподалеку, поднесли ее туда, прикрепили к ним цепи от ее колец, взяли ацетиленовую горелку и запаяли ее кольца, так что теперь он них было невозможно освободиться. Окончив работу, они привели ее в себя (она потеряла сознание, когда почувствовала разогретый металл, пронзивший ее нежное тело), теперь она была развязана и они положили рядом ключи от ее машины.

 

“Она полностью заправлена, в ней достаточно воды и еды, мешок льда, аптечка и перевязочные пакеты. Это поможет тебе, если ты захочешь жить. Если нет, в полдень здесь нет ни дюйма тени, так что солнце скоро убьет тебя. Добраться до машины просто, только вырви кольца. Нет другого способа освободиться, не имея ножниц по металлу. Если у тебя хватит отваги и воли, ты выживешь, хотя вряд ли потом будешь когда-либо заниматься любовью. Если у тебя их не хватит, что же, ты умрешь и ты сама это выбрала”.

 

С этими словами двое мужчин сели в другую машину и уехали, оставив женщину сделать свой выбор.

Щелкните здесь чтобы вернуться на начало страницы

 

Рассказ об одной идее, как встретить новый год (12/31/94)

 

Еще было не слишком поздно, когда я начал обдумывать. как встретить Новый год, чтобы отправить предложение по почте моим друзьям. Я слишком поздно получил рассказ “Визит святого Николая к домохозяйке Кинк”, но эта почта успела бы дойти за день до Сочельника.

 

Сначала у меня была только задумка этого праздника, голые кости, на которые еще предстояло нарастить мясо, но когда я поговорил с людьми, разделившими мою идею, я понял. что все удастся. Это будет вечеринка в очень узком кругу, только люди, которые подписались в нашем списке за себя и своих рабынь. Мы придумали очень специфическое развлечение и не хотели, чтобы посторонние помешали нам. Очень многие храбрились перед этой встречей, но, как мы увидели потом, ни одни из этих смельчаков не был так храбр в ту ночь.

 

Сейчас. когда с этого момента прошел почти год, я настолько осмелел и стал настолько тщеславен, что могу рассказать, как все происходило, надеясь впрочем на известную скромность слушателей. Сначала мне пришлось решить множество неожиданных затруднений и избавиться от неожиданного внимания посторонних, так что приглашенные прибыли, некоторые из женщин и их спутников вели себя поначалу несколько скованно (ну конечно, вечеринка началась рано, в 6:00 дня, нельзя ведь играть в это не подготовившись). Затем, после жеребьевки, все (ну да, почти все) почувствовали себя отлично и вечеринка начиналась. Жребий бросили примерно в 8:00; это позволяло оставить еще час на подготовку. Было бы неловко, если бы избранница сбежала, поэтому отрядили нескольких человек стеречь окна и двери, не давая ей исчезнуть. Конечно, некоторые из них очень хороши, но слово есть слово, и если вы не готовы сдержать его, то незачем ходить на подобные вечеринки.

 

Так, что к 9:00 все были готовы. Все определялось выбором места. Бальный зал частного дома был почти 9 метров в высоту. Стол, который было можно изменять в зависимости от особенностей лежащего на нем, был около 1,5 метров высотой, примерно 2 метра занимал сам аппарат. Ему требовалось почти 6 секунд. чтобы сделать полное качание. Таким образом, на прохождение всего пути было надо 172 минуты и 48 секунд. Избранница лежала уже 7 минут и 12 секунд, ожидая пока начнется эта процедура.

 

Наконец, в 9:07:12 по местному времени, маятник пущен и все ожидают наступления Нового Года. Избранница лежит неподвижно. Она не удивлена, когда ее крепко привязывают, распяв на столе, так, что она лежит с широко разведенными в стороны руками и ногами, почти обнаженная (небольшой жесткий корсет приподнимает и поддерживает ее груди. почти не скрывая их), не в состоянии сдвинуться хоть на сантиметр, время пошло. Ее лицо ничем не накрыто и хотя непрозрачные очки готовы. все надеются, что они не потребуются и мы действительно обходимся без них. Она знает, что никакие ее слова не в состоянии что-либо изменить, и она продолжает вести себя достойно.

 

Вечеринка начинается сегодня пораньше, но все приглашенные на своих местах, ни кто не забыт, ничего не оставили, главное действо свершится в полночь. Правила дозволяют легкий флирт с избранницей до 11:59, но никто не желает приблизиться к ней. Ее спутника нигде не видно, хотя люди говорят, что он напивается в буфетной, все понятно, но всеобщее мнение осуждает его, так как она лежит на столе совершенно одна. Она пытается говорить с кем-либо, пытается отпускать колкости недолюбливавшим ее, просто чтобы разрушить одиночество, но она, как будто окружена невидимым барьером, отделяющим ее от всех. Она могла бы попросить кого-либо принести ей чего-нибудь выпить, но она помнит, что все были проинструктированы не пить и не есть после 7:00 и поставить вечером клизму. Другие могут есть и пить сейчас – обычно только немного выпить чего-то покрепче, но ничего этого не дозволяется ей.

 

Часы идут, одновременно и болезненно медленно и слишком быстро, вечеринка вокруг нее идет своим ходом, бурная и шумная, хотя никто не веселится. Большинство пытается забыть об ужасном моменте, который вот-вот настанет и некоторым это действительно удается. Близится полночь, прекращается музыка и все подходят к прозрачному барьеру, сбившись в тесную кучку. Большинство смотрит на нее, но только двое делают это открыто.. Она спрашивает, излишне спокойным тоном, пытаясь скрыть свое напряжение, где ее спутник. Несколько человек идут искать его, но никто не решается сказать ей, что он напился до беспамятства, отвечают, что его оторвал отсюда экстренный телефонный звонок и в последние минуты старого года, она начинает биться и громко выкрикивает его имя. Слезы заливают ее лицо, в первый раз она пытается разорвать веревки, державшие ее всю ночь. Она понимает бесплодность своих усилий, но это слишком для нее, пытаться подавить страх, когда она осталась одна. Всего несколько человек смотрят на ее борьбу, остальные опускают глаза.

 

Часы зазвонили точно во время в полночь. Она завопила, почувствовав, как лезвие коснулось ее сосков. Затем, она кричала каждые 3 секунды, как только лезвие возвращалось к ней, опускаясь все ниже и ниже, все глубже рассекая ее пышные груди. Спустя несколько мгновений, она кричала почти непрерывно, некоторые из гостей вспотели или пытались взять себя в руки, другие малодушно желали, чтобы она поскорее потеряла сознание. Когда разрез углубился, кровь и кусочки разорванной плоти брызнули на ограждавшие ее пластиковые панели, все шло, как по часам. Движение лезвия чуть замедлилось, когда оно вонзилось в ее ребра, ломая и рассекая их, смотреть становиться труднее, но смотреть на это менее интересно, чем слышать ее вопли, они лучше передают вам всю остроту момента. С ее окровавленных губ срывается последний крик, и, наконец, лезвие маятника останавливается, не дойдя всего лишь пары сантиметров до ценного дуба стола. Все сделано точно, как планировалось.

 

Так спланировать работу, чтобы достичь совершенства, случается очень редко, некоторым кажется, что все это произошло совершенно случайно на этом празднестве. Но те, чьи умы еще не закоснели, обдумывают сейчас, как сделать старое зрелище еще более захватывающим, удовлетворяя свои сокровенные желания.

 

Повторные убийства

 

Это был серийный убийца, который долго преследовал одну семью. Это была счастливая, имевшая хорошеньких дочерей в возрасте 8, 10, 12, 14 и 17 лет, когда все это началось. Сначала была похищена мать, несколько дней ее пытали и неоднократно насиловали, все это было заснято на фотокамеру и записано на магнитофон. Семья получила по почте эти жуткие снимки и кассету, в приложенной записке указывались время и день ее смерти (но тело несчастной так и не было найдено).

 

Примерно через год, исчезла старшая дочь, 18 лет, присылаемые в течение нескольких дней фотографии показывали, как пытки все больше и больше уродовали ее тело. В последнем письме говорилось, что она умерла точно в то же время, что и ее мать.

 

Когда стала приближаться очередная страшная годовщина, семья не на шутку перепугалась, с ужасом ожидая роковую дату, но ничего не случилось. Но на следующий год, когда старшей из выживших девушек исполнилось 18, в годовщину похищения матери она исчезла и разделила участь ее пропавших матери и сестры.

 

Ближе к окончанию следующего года семья переехала, надеясь избавиться от этой угрозы. В этот год ничего не случилось, но все знали, что старшая дочь просто еще слишком мала. Ее восемнадцатилетие было особенно грустным и печальным событием, тревога и безнадежность нарастали по мере приближения к страшному дню. Их дом был полон полицейскими за несколько дней до и еще пару недель после той роковой даты. Но поскольку ничего не произошло постепенно охрана была снята. Прошло еще несколько недель, семья немного расслабилась, уже позволяя себе с надеждой думать, что все позади.

 

И вдруг третья дочь однажды не вернулась домой и вновь начали приходить страшные письма. Девушка была жива много месяцев, время тянулось медленно для несчастной пленнице, попавшей в этот рукотворный ад и подвергаясь день за днем невообразимым истязаниям. Она не теряла счет дням, ее палач писал, что она знает о каждом новом дне. Он никогда не говорил ей, что случится потом, но она сама чувствовала это. Когда это происходило, она радовалась окончанию очередной пытки. И когда семья получила долгожданное письмо, в котором был только чистый лист бумаги, они также были счастливы, что все это наконец закончилось.

 

И две, пока еще живые, дочери знали, что их ожидает.

 

Семья покинула эту страну и жила под вымышленными имена за границей. Они попытались оборвать все связи с прежним, надеясь раствориться среди людей. Но это было не так легко, как можно было думать. Они провели очередной страшный день забаррикадировавшись в удаленном доме. Но отец не мог находиться там безвылазно и когда он вернулся домой с провизией и обнаружил свою 16-летнюю старшую дочь привязанной к стулу, на ее лбу губной помадой было написано “ТЫ СЛЕДУЮЩАЯ”, тут ему показалось, что он видит тени своей жены и старших дочерей.

 

Свое совершеннолетие старшая дочь встретила дрожа от холода, не смотря на тропическую жару. Она с ужасом видела воссоединение своей семьи, тела ее матери и сестер, сохраняемые в больших контейнерах заполненных прозрачным раствором (было бы почти невозможным обнаружить этот огромный холодильник, где держали их трупы). Контейнеры ждали очередную жертву, раны на телах были матери и сестер были обведены краской, вполне возможно, что их изуродованные трупы лежали в темнице вместе с очередной пленницей, пропитанные консервирующим раствором (вряд ли свою очередную жертву палач держал в морозильнике). Девушка почти сошла с ума, приближаясь к восемнадцатилетию и этот подонок хорошо знал, что делает, прислав эти фотографии. К сожалению, несмотря на все предосторожности, случилось худшее. По почте пришли новые снимки матери и дочерей. Он говорил, что наступает последний акт.

 

Но так долго ожидавшийся финал так и не наступил. За день до того, как ей исполнилось 18 лет, последняя дочь повесилась. Спустя пару недель после похорон, отец зашел на кладбище положить на могилу цветы. На его крик прибежал перепуганный могильщик. Он нашел несчастного, лежащим на земле, рядом с разрытой могилой его дочери и пустым гробом.

 

Все оставшиеся годы он провел полностью парализованный в клинике, так и не начав говорить или двигаться, хотя исследовавшие его врачи говорили, что волны мозга показывают отсутствие необратимых повреждений.

 

Я думаю, в своих грезах он был в кругу своей счастливой семьи.

 

Стой!

 

Женщина сидела на деревянном стуле, ее руки лежали на подлокотниках, спина была выпрямлена прямой высокой спинкой кресла, запястья были скованы наручниками и локти также притянуты веревкой. Ее щиколотки привязали к ножкам кресла, широко раздвинув в стороны ноги, так что любой мог без труда разглядеть скрывавшееся под короткой юбкой. Ее глаза были завязаны, на голове были наушники из которых звучала бесконечная фонограмма пыток нескольких женщин, беспощадно избиваемых кнутом и истошно вопящих. Запись не оставляла иллюзий о том, что с ней произойдет. Она не знала ни где находится, ни кто бросил ее сюда, ни сколько часов она провела здесь, привязанная, ни почему ее схватили (хотя всякий раз она, слушая голос очередной жертвы на кассете, слыша свист кнута, звук удара по телу, крики и мольбы очередной пленницы, была уверена в том, что последует).

 

Внезапно она ощутила, что ее левую лодыжку отвязали, затем вокруг нее защелкнулся обруч кандалов, сквозь него пропустили веревку и подтянули ее ногу назад, привязав к спинке кресла, затем то же проделали с правой ногой. Потом она почувствовала, как чьи-то руки сквозь блузку ласкают ее груди, спустя несколько секунд блузку разорвали, оголив грудь и затем… ничего. Прошло еще немного времени. Было очень мучительно сидеть растянутой на кресле, оцепеневшей от ужаса. Время шло. Полчаса, 300 минут, она не могла сказать что-либо, единственной мерой времени была кассета с записью пыток, которую она слушала и которую что-то часто пускало вновь и вновь.

 

Внезапно запись остановилась и кто-то снял с нее туфли на шпильках. “Когда ты захочешь остановить это. просто скажи”, раздался голос и умелые руки начали сжимать ее правую ногу заставив женщину выгнуться от боли и застонать, она быстро выкрикнула, “Стой”. Немедленно руки разжались и голос снова повторил ей сказанное, новое страшное сдавливание пришлось на икру ее левой ноги, затем снова лодыжки, и снова и снова, и всякий раз она вопила “Стой” и пытка начиналась на новом участке ноги, так что она в ужасе вновь вопила “Стой”, тот, кто раздавливал ее ногу перемещался вдоль ее ноги, она понимала, что происходит и вновь умоляла его остановиться. Когда он вновь сдавил ей ногу, она попыталась сдержать крик, полагая, что менее калечащая пытка лучше. чем то, что может последовать за ней. Но то ли она переоценила свое терпение, то ли палач был слишком умелым, но боль от клещей сжавших ее ногу была настолько сильной, что она извивалась, словно безумная и дико вопила от невыносимых страданий, наконец она почувствовала себя полностью опустошенной и заорала изо всех сил “Остановись”. Клещи разжались и сместились по ноге, ее тело вновь сдавили, и она вновь умоляла о пощаде, понимая безуспешность попыток выдержать эту пытку.

 

Затем он отпустил ее, она не знала, как долго она приходила в себя. Но когда она почувствовала, как ошейник гарроты охватил ее шею и голос вновь сказал, “Когда захочешь остановиться, скажи “сделай это”, она была почти благодарна ему, хотя все еще не готова.

 

Несколько циклов спустя, кричащая и хрипящая, залитая слезами от адской боли в раздавленной щиколотке, чувствуя, как ломаются ее хрупкие кости, она сказала “сделай это” и стальной ошейник начал затягиваться, и скоро ее страданиям пришел конец.

 

Простое наслаждение

 

Черный хлыст снова взвился, развернулся в воздухе и вновь опустился, веревки, притягивавшие лодыжки к кольцам в полу, натянулись от рывка, а прикованная белокурая жертва с ужасом глядела на меня сквозь слезы. Уже много раз я видел подобное, но оно все еще страшно меня возбуждает, так что я не могу удержаться, чтобы не повторять это еще и еще, глядя, как моя пленница извивается, когда длинный кнут дергает ее бедра. Но теперь, когда она знает, что веревки, растянувшие широко в стороны ее длинные стройные ноги, выдержат любые попытки освободиться, ее бесполезные рывки от жгучей боли выглядят столь восхитительно беспомощными. Она уже стоит здесь много часов, обнаженная, в одних черных туфельках на высоком каблуке, с кожаными полосами, сжавшими ее лодыжки, в блестящих наручниках, тянущиеся от которых стальные цепи удерживают ее руки высоко поднятыми над головой, ее язык захвачен специальным зажимом, вытянувшим его изо рта, так что она не может говорить, но это не мешает ей кричать (и, разумеется теперь эта чопорная изящная дама не может остановить текущую у нее по подбородку слюну), я уже ударил почти полсотни раз по ее точеным бедрам, покрыв их гладкую белоснежную кожу алыми вспухшими полосами, каждый раз, как кнут обвивается вокруг них, она подпрыгивает на месте. Никогда в другом месте я не видел такой чудный танец, как сейчас, когда кнут врезается в ее стройные ягодицы, она извивается, ее бедра дико вращаются, а острые шпильки щелкают, словно кастаньеты. Я доволен, что веревка, растянувшая ее ноги, позволяет ей так плясать под дробный перестук каблучков.

 

Она становиться чуть спокойнее, когда кнут щелкает по ее гладкой белой спине, где эти полосы не столь заметны. как на заду и бедрах, моих излюбленных мишенях, так что я специально добавляю еще одни рубец, ударяя ее по бедрам еще раз изо всех сил (какая жалость, что эти “холсты” нельзя выставить в какой-либо галерее, они затмили бы мазню любого художника). Я не могу удержаться и не хлестануть еще раз по ее бедрам, в то место где они переходят в ягодицы, любуясь, как все ее тело выгибается дугой, как откидываются ее сверкающие плечи, когда ее зад сжимается под ударом кнута, ее скованные руки делают новый рывок, а ее высокие каблуки подпрыгивают и дробно перестукивают. Она уже не может сдерживать отчаянных воплей. когда кожаная полоса скользит по ее телу. Она сходит с ума. Всякий раз я добиваюсь своего, я хочу любоваться тем, как она реагирует на жгучий удар, если она находит в себе достаточно сил и воли, чтобы сдержать крик, когда кнут целует ее голую спину, что же, я знаю много других мест, игра с которыми так восхитительна.

 

Она все еще крепится, пока кнут обвивается вокруг ее ребер, но когда он впивается в ее нежные груди, она взвивается в прекрасном танце, ее плечи выгибаются, груди мягко покачиваются, бедра чудесно вращаются, ноги переступают, восхитительно отбивая дробь, она безумно крутит головой с развевающейся гривой волос, и тысячу и один раз звучит ее очаровательное “Нет”. В ее расширенных глазах можно прочитать все. За долгие часы, пока ее пытаю ее. я видел в них обреченность, гнев, расчетливость, мольбу, согласие, ужас. Они ни разу не могла сказать мне что-либо, пока я похищал ее, ее рот был забит кляпом, а затем, во время таинства, ее язык был вытянут зажимом, но я мог все видеть в ее прекрасных глазах. видеть все, что она думала, извиваясь от боли. Она была восхитительна, я смотрел в ее бездонные глаза, поглощенный ее страданиями. Я мог получить все, что я хотел от нее, а хотел в видеть ее боль и безнадежность. Было так забавно видеть ее недоумение (она была удивлена, видя, как я отказываюсь от того, что обычно мужчина хочет от женщины), затем в ее глазах появился ужас, когда она уже не могла контролировать себя, обезумев от боли, затем боль сделала ее безразличной, она уже просто ждала конца истязания. Наконец, врезающийся в нежное тело кнут, наполнил ее глаза восхитительной безнадежностью.

 

Конечно, я не остановился. Она извивалась от адской невыносимой боли, но я мог еще много чего показать ей. Ее глаза уже умоляли “Я все сделаю”, но все, что я хотел от нее, это видеть как она страдает, она думала. что хуже уже не может быть, ну что ж, я покажу ей, что она ужасно заблуждается, боль становилась все сильнее и сильнее, казалось, такую боль нельзя было даже вообразить, пока, наконец, каждый ее нерв не вопил от этой боли, уже все ее тело не могло больше страдать, ее бедра превратились в жгучий костер все, что она чувствовала, была боль и она потеряла сознание,

 

Но у нас была бездна времени. Надо было подождать, пока ее тело вновь начнет чувствовать боль, я мог только дать ей передохнуть или умереть, пришлось немного посидеть, глядя, как она безжизненно висит на веревках. Она медленно наклонилась вперед, по ее телу пробегали судороги. Я не спешил и я спокойно ждал, когда чувства вернуться к ней.

 

“Крак АААААА!. Я действительно любил ее, глядя, как рванулись ее бедра и она повисла на руках. Конечно, она не могла сдержаться, когда кнут врезался в ее самое сокровенное место, так что мое удовольствие невозможно было описать. Спустя несколько секунд, боль в ее растянутых запястьях и руках заставила ее опуститься на пол. Отлично, она быстро пришла в себя, и у нее пока еще есть силы, чтобы держаться на своих изящных ножках.

 

Кнут вновь взлетел. его черная лента врезалась в мягкое тело. веревки, державшие щиколотки напряглись, рванув кольца в полу, тело ее немного крутанулось, повиснув на руках и вновь опустилось на пол.

 

Я действительно наслаждался.