Яркие впечатления

Автор: Будимир

 

Наташа остановилась и вытерла пот со лба. До привала было еще далеко, а не привыкшие к таким нагрузкам ноги, уже натружено гудели.

Отправиться в этот турпоход ее подбила подруга. Дескать, чего тебе сидеть все каникулы в городе. То ли дело прогуляться по живописным ландшафтам, вдохновлявшим классиков XIX века. Пойдем без мальчиков, так интереснее. А если повезет – то еще и подработаем.

Наташа подумала и согласилась.

И вот уже четвертый день дюжина студенток-второкурсниц под предводительством тренера по волейболу Светланы топали по проселочным дорогам и лесным тропам.

Руководителем Светлана оказалась просто мировым. Будучи старше своих подопечных всего на несколько лет, она умело поддерживала требуемую дисциплину, не опускаясь ни до муштры, ни до панибратства.

Правда, было, как выразилась одна из инициаторш похода, Лара, «бледновато».

Нет, романтика, как таковая, наличествовала. Ночевки в лесу, песни у костра и все такое. Но, где же, спрашивается, экстрим, где хотя бы яркие впечатления?

Не считать же таковым редкое общение с местными жителями? Заполняя путевой журнал, летописец похода Ксюша под заголовком «Местные традиции» вывела огромными буквами: «ЛИТРБОЛ».

И с подработкой как-то не складывалось. В местных хозяйствах незваным помощницам либо сразу указывали на дверь, либо предлагали такие гроши, что, как высказалась Светлана: «Это даже не смешно».

Даже заблудиться в этом походе было невозможно. Новомодные аппараты GPS, кои у юных путешественниц имелись в количестве целых две штуки, позволяли легко ориентироваться на местности.

– Наташ, случилось что?

Это обеспокоилась одна из ее спутниц, рыжеволосая хохотушка Даша. Задумавшись, Наташа не заметила, как осталась далеко позади.

Она махнула рукой.

– Нет-нет, все нормально.

Когда паковала рюкзак, вроде бы груз был небольшой, а сейчас каждая мелочь кажется пресловутой соломинкой, что переломила хребет верблюду… Поправив лямки, Наташа двинулась вслед за подругами.

 

***

 

Солнце уже клонилось к закату, когда Лара громко оповестила:

– На горизонте замок!

Одетая в защитного цвета топик и шортики, стройная, но с аппетитными выпуклостями во всех нужных местах, она была до невозможности похожа на свою мегазнаменитую виртуальную тезку – по фамилии Крофт. Про свое сходство Лара прекрасно знала, и не упускала случая козырнуть этим.

«Замком» оказалась полуразрушенная барская усадьба середины позапрошлого века, как можно было узнать из облезшей таблички болтавшейся возле ворот. Створки оных ворот напрочь отсутствовали. Вместо них был натянут кусок проволоки, к которой был прицеплен кусок жести с намалеванной суриком надписью: «ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ! ВХОД ВОСПРЕЩЕН!»

Девушки остановились перед воротами. Даша набрала в грудь побольше воздуха.

– Эге-гей! Есть кто-нибудь?

Никто не отозвался. Ни на повторный вызов, ни даже после того, как Даша, приложив ладони ко рту, довольно похоже изобразила звук трубы.

Лара фыркнула:

– Спрятался барин. Давайте поищем.

Сказав это, Лара поднырнула под проволоку. Девчата, недолго думая, последовали за ней.

«Барина» так и не нашли. Ни в развалинах дома, ни в хозяйственных постройках. Не оказалось в усадьбе и челяди. Даже сторожа не было.

Надо сказать, «барин» был весьма странный. Оставив дом в руинах, он начал ремонт со здания, которое эрудированная Настя определила как конюшню. «Конский дом» был не просто отремонтирован, – он был отреставрирован, причем довольно качественно.

Дневной переход здорово вымотал студенток, поэтому детальное обследование «дворянского гнезда» постановили отложить на завтра. Так же, без дебатов, было решено не устанавливать палатки, а заночевать прямо в конюшне.

Костер, со всеми предосторожностями, разложили неподалеку от нее же.

Настя загорелась было идеей затопить баньку, которую таинственный барин также успел отстроить, но Светлана решительно воспротивилась.

– И так ввалились в чужие владения без спроса. Еще, чего доброго, в разгар процедур хозяева вернутся – то-то рады будут. И, вообще, надо будет завтра утром уйти пораньше.

Поужинав, девчата расположились вокруг костра. Смеркалось.

Сидеть на голой земле было неудобно, а валявшихся во дворе чурбаков на всех не хватило. Настя, взяв троих помощниц, приволокла откуда-то большую деревянную скамью.

– Тяжелая какая… – сказала, отдышавшись, Даша. – Интересно, что хозяева на ней делали?

– Как это, «что»? – удивилась изящная брюнетка Ира. – Сидели, конечно. Или лежали…

– Детей делали, – фыркнула светловолосая длинноногая Саша.

– Крепостных девок на этой лавке пороли, – вдруг заявила невысокая, круглолицая Ленка. – Привязывали, задирали рубаху и пороли розгами. Вон, смотри, даже прорези для веревок есть.

– Точно! – воскликнула Даша. – Во втором сезоне «Бедной Майи» такую и показывали.

Даша была страстной поклонницей этой теленовеллы, где жизнь крепостного театра была показана весьма и весьма натурально. Даже, как считали некоторые критики, чересчур натурально.

Разговор тут же перекинулся на обсуждение сериала. В частности, взаправду ли на ее съемках пороли актрису Елену Скорикову и балерину Анастасию Молочкову.

Худенькая очкастая Люда доказывала, что все это грим и комбинированные съемки.

Даша резонно возражала ей:

– Били розгами вполне натурально. Хлестнут – и сразу видно, как на попе след вздувается. Какой же тут грим и монтаж?

– Ну, тогда это компьютерная графика.

– От такой графики бюджет киношки треснет по всем швам сразу.

– Ну… не знаю. Может, дублершу какую подыскали.

– Ага, с похожей фигурой, и чтобы терпела такой ужас.

– Ну, в сериале был вовсе не ужас, – подала голос Ленка. – Я считала – максимум пятнадцать розог на одну попу. Вполне вытерпеть можно. И, не знаю, как Скорикову, но Молочкову секли вполне натурально. И задницу она стискивала, и на личике соответствующее выражение было. Такое сыграть трудно. Тут опыт иметь нужно.

Люда насмешливо фыркнула:

– Можно подумать, у тебя есть этот опыт. Сама, что ли в детстве получала?

Ленка нисколечко не смутилась.

– Получала. Только не в детстве. Родители меня все больше нотациями воспитывать предпочитали. А вот когда к поступлению готовилась, взялась меня подтягивать Янина Ольгердовна, мамина подруга. Так она на первом же занятии говорит, ты, Лена, девочка очень способная, просто нуждаешься в стимулировании. И пояснила, в каком конкретно. Ну, мне деваться было некуда, пришлось соглашаться. Мы, в основном, у нее на даче занимались. Кусты подходящие там прямо в саду росли. Ну и повелось у нас так: занятие, разбор – и, привет, Елена Олеговна, снимайте штанишки да пожалте на скамеечку.

– Кошмар какой… И что?

– А то. Права она оказалась. И экзамены я сдала, и в универ, как пробка проскочила.

– И, что совсем не больно было?

– Жутко больно. Особенно в начале порки. Но мозги здорово прочищаются. Тут Янина Ольгердовна на все сто права оказалась.

Помолчав, Ленка добавила:

– Бывало, выпорет она меня. Вроде, больно, обидно. А в теле легкость такая, прямо летать хочется.

– А меня однажды мама крепко выдрала, – вздохнула Ксюша. – Я вообще-то тихой девочкой росла. Так и на старушку бывает прорушка! Сидела как-то раз за компом, музыку искала. Ну и нашла… Не помню, как и что я там щелкала, только влез в мой компик вирус хитрый. Как он там называется… троян-дозвонщик. С Интернетом машина соединялась теперь только через номер заграничный. В общем, через месяц пришел нам такой счет, что мать потом целый год долги отдавала.

Самое страшное, что мама меня даже не ругала. Просто разговаривать перестала. Совсем. И даже смотрела, как на пустое место.

Я терпела-терпела, потом решила уйти из дому. Думаю, я уже большая, шестнадцать лет уж два месяца как исполнилось, не пропаду. Найду работу, отдам матери деньги… В общем планов громадье понастроила. Потихоньку собрала сумку.

Мать, даром, что я брала только самое необходимое, это дело просекла. Утром выдергивает меня из постели.

«Ты что, мерзавка, меня совсем прикончить хочешь? Драть тебя с детства надо было как сидорову козу, может, хоть капля сознательности была бы».

Я тоже с катушек сорвалась.

«Ну, так выпори меня, выпори! Хоть насмерть забей, только прости».

Отца у нас не было, ремней в доме как-то не водилось. Ну, я, долго не думая, схватила со стола мышку, провод с мясом вырвала, сложила вчетверо. На, кричу матери, отдай то, что в детстве недодала.

Ночнушку я сама задрала. Одеяло с кровати скинула на пол, легла на живот.

Ну, мать и оторвалась! Боль просто адская была. Сначала. А под конец попа, вообще, как деревянная сделалась. Провод хлещет, а я ничего не чувствую.

Потом, помню только, мать сидит, плачет и я реву, уткнувшись ей в живот. Остальное, как в тумане.

Утром подхожу к зеркалу – батюшки, все тело ниже поясницы и до колен в красных петлях. Месяц потом юбку надеть не могла. Но с мамой мы полностью помирились. Вот такая была история.

Лара, во время этого драматического рассказа беспрестанно ерзавшая, словно из чурбака, на котором она сидела, внезапно вылез острый сучок, насмешливо фыркнула.

– Ха, да меня, если хотите знать, до самого поступления отец чуть ли каждую субботу порол.

Жили мы в военном городке. В семье нас было четверо – три брата-акробата и я, егоза-стрекоза, младшенькая. С детства куда они, туда и я. Кукол разве что у подружек видала. Курить с четырнадцати лет научилась, в шестнадцать бросила. Дралась не хуже мальчишек. Потом братья выросли, кто в институт, кто в армию, я же одна за всех осталась. Ну и давала копоти. Компаха соответствующая подобралась. Нас в городке все называли Золотой Ротой. То тайное общество организуем, то школу на уши поставим, то влезем, куда не надо. Как-то раз БТР чуть было не угнали, представляете? А приколоться над молоденькими лейтенантиками, что в часть прибывали, это вообще было святое дело.

Однажды, правда, переборщили. Это когда мы, насмотревшись «Секретных материалов», нападение инопланетян на городок инсценировали. Комиссия из штаба округа даже приезжала.

Потеха вышла первостатейная. Полкан из комиссии, подводя итоги расследования, ржал как ненормальный. Но достали народ мы тогда конкретно. Спасибо особисту дяде Саше, запер нас на неделю на гауптвахте. Ради нашей же безопасности. Если бы отцы-матери до нас сразу после той истории добрались – не миновать бы кое-кому летального исхода.

Отец вообще-то редко на меня голос повышал. Спокойно так расспросит, что да как, каким образом докатилась до такого. И все. До вечера субботы.

Ну, а в субботу приходим мы с матерью из бани, я сразу в свою комнату. Всю одежду с себя долой, надеваю старую рубаху. Белая такая, бязевая. До сих пор дома у меня в шкафу висит.

В гостиной у нас диванчик стоял. Кожаный такой, чиненый. Отец сидит на нем, ждет.

Так вот, захожу.

«Ну, что доча, все осознала?»

«Ага, папочка. Прости, больше не буду».

«Ну, давай, располагайся».

Подаю отцу ремень. Рубашку на голову, сама на диванчик.

Ну и влетало, конечно. Доставалось и попе, и спине.

Ремень у отца офицерский был, широкий такой, кожаный. Как врежет, только искры из глаз сыплются и слезы ручьем льются. Правда, синяки быстро сходили. На мне вообще все быстро заживает. Даже, когда за «бэтээр» пряжкой лупили.

Отхлещет батяня меня ремнищем, подождет, пока чуть успокоюсь, «на посошок» еще раз пять перетянет, да и все на этом.

День-два, ну от силы три сидишь тихо, а потом снова, друзья-подружки, новая каверза. Ничего с собой поделать не могла. Когда, школу заканчивала, даже пару раз сама специально просила отца выпороть. Для профилактики.

Да у нас в городке многих девчонок ремнем воспитывали…

– Тебя и сейчас не мешало бы повоспитывать, – заметила Ира, вспоминая кошмарный розыгрыш, который Лара устроила на первое апреля.

– Все это мелочи жизни, девочки, – вступила в разговор молчавшая до сих пор Светлана. – Вот у нас в секции драли конкретно. На тренировку опоздала – все, спускай трусы и на стопку матов задом кверху. Причем тренер наш был скотина редкостная. Сам пальцем никого не тронул. По очереди лупильщиц назначал. Как дежурных в классе. Скакалки у нас были резиновые. На ощупь вроде мягкие, а как стегать начнут – что раскаленное железо. По голой попе, да раз тридцать-сорок, можете себе представить? А бывало еще строгое наказание: поставят сразу двоих девчонок и тебя с обеих сторон по очереди: жах! ж-жах! Тут не то, что маму начнешь звать, но и всю родню до седьмого колена вспомнишь.

– И вам тоже… приходилось наказывать? – взволнованно спросила Ленка.

– А куда денешься? Попробуй отказаться – сама получишь в два раза больше. То же самое, если хитрить вздумаешь, жалеть провинившуюся. Так что – нравится, не нравится, ложись моя красавица. В смысле не ложись, наоборот, бери скакалку. Мы вообще-то сильно не заморачивались этим. Сегодня ты хлещешь, завтра тебя лупят. Пустяки, дело житейское.

А двоим девчонкам, вообще, по-моему, это дело нравилось. Пороть других, в смысле. По крайней мере, попа моя точно уверена в этом.

– Мраки дремучие, – вздохнула Анжела.

– А если провинишься как следует – вообще тушите свет. «После бала» Толстого читали? Вот и у нас было что-то похожее. Девочки – в редкий строй, у каждой скакалка. Раздеваешься, руки в замок на затылок, только грудь локтями прикрываешь, и идешь мимо этого строя. Причем не просто так, а задом наперед, чтобы уворачиваться соблазна не было. А подруги тебя шпарят скакалочками. Раз пять так пройдешь – ноги подкашиваться начинают. А ходить надо было, пока тренеру не надоест…

– И что, больших успехов добивались? – спросила Лара.

– Да не сказала бы, что супер. Но уровень качественный поддерживали. И порядок в команде был образцовый.

– Моя подруга тоже рассказывала, как их в секции художественной гимнастики скакалкой били, – скорчила гримаску Даша. – Правда, там преподавательница сама орудовала. Покажется ей, что упражнение слабовато выполняешь, подойдет и ка-ак врежет по ногам…

– А у нас, когда я в оздоровительном лагере была, вожатая одну девочку тоже прутом по голой попе отлупила…

– Я, подростком еще, с мальчишками в чужой сад залезли. А хозяин засаду устроил. Пацаны смылись, а меня поймали…

Ленка задумчиво произнесла:

– Нет, девочки, все-таки в этом что-то есть. Я читала, в средние века даже лечили поркой. Традиции опять же и все такое…

Наташа, у которой весь опыт в этой области сводился к нескольким шлепкам и постановке в угол, в детсадовском возрасте, не выдержала.

– Не понимаю, как в наше время можно бить живого человека. Мало ли, что было когда-то! Наши предки тысячи лет кустам и пням поклонялись, может, возродим древнюю традицию? Или давайте рабовладельческий строй восстановим, чего мелочиться?

– В самом деле, – поддержала ее Люда. – Меня родители, как говорится, пальцем не тронули. И школу с отличием закончила, и поступила нормально. А мою соседку по парте лупили так, что на физкультуру она короткую форму одеть не могла. И все равно после школы пошла по наклонной.

– Что касается рабовладельческого строя, то я где-то читала, что теперешний, демократический, так сказать, строй позволяет выжимать из «свободных» людей в десятки раз больше экономической выгоды, чем из рабов, – рассудительно сказала Ленка. – А что касается твоей соседки, Людка, то человек человеку рознь. Одному это и не требуется. Другому – хоть кол на голове теши. А третьему – как допинг.

– А четвертые – просто получают от этого удовольствие, – ангельским голоском заметила Лара.

Ленка заметно покраснела, но не сбилась:

– Я все равно нисколечко не жалею, что меня пороли. И если бы меня поставили перед выбором порка или, допустим, штраф, я предпочла бы порку. А иногда так бывает, зубришь-зубришь, а в голове ничего не остается. Хоть садись в поезд и езжай к Янине Ольгердовне…

– Ничего, подойдешь к Светлане Андреевне, она тебя по старой памяти скакалкой отстегает, – развеселилась Даша.

– Лен, чего напрягаться, за два шоколадных батончика я тебя и сама отлуплю, как твоей душе угодно, – подлила масла в огонь Настя.

– Прекратите, девочки, – махнула рукой Светлана. – Давайте лучше обсудим наши планы на завтра…

Костер почти прогорел. Туристки начали устраиваться на ночлег.

Усталые девчонки заснули быстро. Наташе под утро приснился сон.

Будто бы стоит она с подругами во дворе усадьбы. Из одежды на них только коротенькие рубашки. Жуткая скамья водружена посреди двора, рядом стоит зверообразного вида мужик и в руках у него длиннющие прутья. Другой мужчина, весь заплывший жиром, в нелепом красном мундире смотрит на Наташу и манит ее к себе пальцем-сарделькой…

 

***

 

Проснулась Наташа от звучного грудного голоса Светланы.

– Девочки, по-одьем!

Сама Светлана была уже одета, умыта и причесана. Желтая тенниска и шорты эффектно облегали статную фигуру.

Тренерша не дала девчатам разнеживаться, решительно выгнала их во двор.

После короткой, но энергичной зарядки, Светлана сообщила:

– Там, за садом, есть отличный прудик. Не вода – парное молоко. Можете освежиться перед завтраком.

Прудик действительно оказался хорош. Неглубокий, с чистой прозрачной водой и ровным дном он так и манил к себе.

Анжела попробовала ногой воду. Восторженно взвизгнув, она принялась срывать с себя нехитрую одежду. Ее примеру последовали остальные.

Купальниками, разумеется, никто не озаботился. Все ведь свои. Разве что, Даша и тезка Наташи – Наташа-маленькая оставили трусики, а манерная Люда не пожелала расстаться и с бюстиком.

Случись сейчас поблизости художник старой школы, он непременно бы вдохновился зрелищем плещущихся в пруду голых студенток. И как знать, возможно, написанная им картина затмила бы шедевры Моне…

Капельки воды сверкали на девичьей коже крохотными бриллиантами, чересполосица белых пятен на покрытых свежим загаром юных телах, вкупе с игрой мягких теней, рожденных светом встающего солнца, создавали волшебное, непередаваемое зрелище.

Девчата весело бултыхались, дурачились, пытаясь стащить с более стыдливых товарок плавки, брызгались и даже пробовали плавать.

Вся эта идиллия в один момент была разрушена изумленно-возмущенным возгласом:

– Ёкарный бабай!

Ответом ему был отчаянный визг, переходящий в ультразвук. Девушки мгновенно присели, так чтобы из воды торчали лишь головы.

Было чего испугаться. На берегу стояли двое мужчин. Один высокий, худощавый в джинсах и клетчатой рубашке. Второй, в спортивном костюме, был ростом пониже, плотный, с хорошо выраженной лысиной. Этакий упитанный боровик. «Наверное, это и есть хозяин-барин», – подумала Наташа.

У ноги плотного серой химерой застыл громадный пес.

– Не, ну ты видел, Матвеич? – прогудел «барин». – На полсуток всего отлучились, и уже черт-те что творится. А ну, вылезайте на берег!

– Что здесь происходит? Ну-ка, оставьте девочек в покое!

Примчавшаяся на шум Светлана держала в руках «последний довод королей» – дробовый пистолет, захваченный «на случай крупных неприятностей».

– Живо отойдите от пруда! Стрелять буду!

Но стрелять ей не позволили. Повинуясь незаметной команде, пес серой молнией прыгнул на Светлану, сбивая ее с ног. При этом он профессионально прихватил зубами руку с дробовиком.

«Барин» неторопливо подошел к поверженной тренерше, забрал пистолет, сунул его в карман и лишь после этого оттащил пса.

Затем он так же неторопливо, вразвалочку, вернулся к пруду.

– Кому было сказано, вылезайте!

Анжела срывающимся голосом крикнула:

– Мы не выйдем, пока вы не уйдёте!

Досадливо дернув щекой, мужик щелкнул пальцами:

– А ну-ка, Боб, выгони-ка этих паскудниц!

Пес коротко взрыкнул и ринулся в воду.

В считанные секунды вся компания оказалась на берегу. Волкодав, выскочив следом, обежал вокруг девчонок круг, затем отряхнулся и сел, вывалив язык, очевидно, сочтя задачу выполненной.

Девушки сбились в кучу, отчаянно пытаясь прикрыться. Впрочем «барина» их прелести интересовали мало.

– Вы что, мокрощелки, вконец охренели? Для вас такое понятие, как «частная собственность» существует или в своих консерваториях такого не проходили?

Девушки молчали. А «боровик» продолжал разоряться:

– Костер, мля, чуть ли не у самой стены разложили. А если б искра попала на крышу? Сгорело бы все, к чертям, сушь вон какая стоит… А намусорили-то как!

Его жердеобразный напарник тоже не остался в стороне.

– Глянь, Федотыч, как они пруд-то зас…ли! – он поддал ногой бутылку от шампуня. – А мы еще карпов туда запустить собирались… Теперь, как пить дать, надо воду спускать и дно чистить!

Федотыч заковыристо выругался.

– Ну, чего уставились? Счас вот возьму хворостину, да погоню к участковому вот как есть, голяком!

Светлана, чуть прихрамывая, подошла и загородила девушек собой.

– Послушайте… вы же разумные люди. Мы не нанесли никакого ущерба… а что, касается пруда, то мы поможем вам привести его в порядок. И, дайте девчатам одеться, в конце концов!

Федотыч почесал затылок.

– Одежка вам сейчас без надобности. И приборкой вы не отделаетесь. Верно, Матвеич?

– Угу!

– Значитца, так, девахи. Сейчас все дружною толпою пойдете вон туда, – он указал направление. – Наломаете хорошего лозняку. По пять-шесть прутков на каждую.

– Это еще зачем? – спросила Светлана.

– Недоучили вас в консерваториях. Надо это поправить. Угостим вас березовой кашей.

– Вы что же… пороть нас хотите?

– Не пороть, милая, а учить. Исправлять дефекты образования, так сказать.

– Но ведь это дикость!

– Все, – отрубил «боровик». – Быстро собрались и пошли за прутами.

Сказано это было таким тоном, что буквально все ощутили: лучше не препираться. Будет только хуже.

Опустив головы, девчата поплелись к зарослям.

Не унывала лишь Ленка.

– Ты что делаешь? – подошла она к угрюмо терзавшей заскорузлую ветку Насте. – Этот дрын тебе всю попу издерет. Не надо его брать.

– А какие надо? – тупо спросила та.

– Вот эти, – Ленка показала на гладкие блестящие пруты. – И следы быстрее сойдут. Правда хлесту-учие…

Девчата, как водится, поворчали, но советы новоявленного эксперта приняли к сведению.

Ломались «правильные» прутья тяжело. К счастью, у Светланы в кармане шорт оказался небольшой складной нож.

А Ленка продолжала наставничать.

– Девчонки, не ленитесь, чистите прутья. Каждую почку, каждый сучок ведь собственной попой прочувствуете.

– А это, вообще, сильно больно – прутом по попе? – тихонько спросила ее Наташа-маленькая.

– Да не парься! – отмахнулась Ленка. – Представь себе, что это такая хитрая процедура эпиляции. Только попу старайся не сжимать, и все будет супер. По пять прутов на попу… даже таких вот – семечки.

– Ага, тебе хорошо говорить, – возмутилась крашеная блондинка Лиза. – С твоим-то опытом… да благоприобретенными наклонностями… А я вот не желаю, чтобы меня, как… девку какую-то… хлестали эти уроды.

Ленка обиженно надула губки.

– Девочки, ну зачем вы так… Я же как лучше хочу. И вообще, если можно было, я бы одна за всех отлежала.

– Спокуха, подруги, – вмешалась Лара. – Вместе вляпались – вместе и отвечать будем. Кстати, Лизетта, это не твой шампунь возле пруда валялся?

– В самом деле, свинство это – загрязнять бытовой химией непроточной водоем, – сказала Ксюша.

Пристыженная Лиза умолкла.

Деловитые советы Ленки и бодрый тон Лары все-таки сделали свое дело. Обратно туристки возвращались заметно повеселевшие.