Маленький эпизод большой войны

 Автор: antar49

 

Самым странным было то, что с момента ареста в лесу, ими, казалось, никто не интересовался. Обеих девушек поместили в просторный каменный сарай, заперли на большой амбарный замок и даже не выставили караульного. Только изредка кто-то из немцев подходил к двери и гремел замком, проверяя цел ли он. Кормили их, правда, регулярно и не так уж плохо, воды давали вдоволь и девушки даже смогли отмыться от болотной грязи. Когда приносили еду и воду, дверь ненадолго оставалась открытой, и тогда можно было в узком дверном проеме видеть кусочек улицы.

 

В сарае было пусто и только в углу стояли наспех сколоченные нары, еще пахнувшие свежим деревом, на которых девушки спали без одеял на большом сеннике. Ночи стояли еще теплые, и холодно не было. Девушки подолгу молча лежали, уставясь в потолок. Шли уже четвертые сутки их плена, и ничего еще не было ясно. Возбуждение первых суток, когда они живо и горячо вспоминали моменты своей неудачной заброски в немецкий тыл, прошло, и теперь они пытались понять, что же с ними может быть дальше. Конечно, было ясно, что немцы их так просто не отпустят, но было непонятно и то равнодушие, с каким немцы отнеслись к факту их появления тут. Сам допрос был формальным и вопросы задавались какие-то несущественные: сколько им лет, живы ли родители, закончили ли они школу… Похоже, что немцам о них было известно все, и переводчик с самого начала сказал им, чтобы они не пытались врать, так как немецкому командованию известно даже то, что до войны девушки жили в этом городе и назвал школу, в которой они учились, при этом назвав их настоящие имена и фамилии.

 

-А какого черта тогда нужно было нас допрашивать? - не выдержала одна из девушек. На это немец, слегка улыбнувшись, сказал, что порядок должен быть соблюден неукоснительно и все должно быть по форме. Еще он назвал адреса явок и пароли для связи, и тогда стало ясно, что все усилия, затраченные на подготовку и заброску девушек, были напрасны.

 

-Сильно болит, Валя? - обратилась к подруге вторая девушка, которую звали Ниной.

-Да нет, полегче уже - отозвалась Валя.

Валя при приземлении подвернула ногу, сама идти не могла, и немцы несли ее до машины на руках. Так же на руках они занесли ее в этот сарай и уложили на нары. Все это было довольно удивительно, так как немцы с пленными обычно не церемонились.

- О чем ты думаешь? – снова спросила Нина.

- Да, вот, думаю, отчего у нас все так получилось.

- И я все время о том же думаю, но придумать ничего не могу.

 

Девушки замолчали. Говорить было не о чем – обо всем они переговорили в первые сутки и теперь думали каждая о своем. Они были еще очень молоды.

 

Валя была светловолосая, пониже ростом и хорошо сложена. Стройность ее не мог скрыть великоватый комбинезон – даже под ним легко угадывалась ее ладная фигурка.

Нина была чуть повыше и крупнее. Черты лица были резче, но большие зеленоватые глаза в сочетании с пышными каштановыми волосами придавали ему ту привлекательность, которая запоминалась надолго.

 

Снаружи загремел отпираемый замок. Дверь, скрипнув, приоткрылась. Девушки поняли, что пунктуальные немцы принесли еду и воду – они уже успели привыкнуть к немецкому педантизму, но на этот раз пришел и переводчик.

Переводчик неспешно прошелся вперед-назад и подойдя к девушкам произнес:

- Завтра для вас все будет кончено, но я все же советую вам как следует выспаться, чтобы не быть сонными мухами. Вас поднимут очень рано, чтобы успеть к сроку.

- Что же с нами сделают? Расстреляют, или повесят? - спросила Нина.

 

Переводчик слегка усмехнулся и, немного помешкав, изрек:

- Нет, расстреливать вас не будут. И вешать тоже не будут. Узнаете завтра сами. Еще раз советую вам выспаться хорошенько.

 

Он внимательно посмотрел сначала на Нину, потом на Валю. Девушкам показалось, что он хочет еще что-то сказать, но переводчик повернулся и вышел. Дверь за ним закрылась, и загремел запираемый замок. Скоро все стихло.

Сквозь узкие окна под самой крышей пробивался неяркий свет угасающего дня.

 

С улицы доносилось пиликанье губной гармошки. Кто-то старательно пытался исполнить «Милого Августина», но дальше первого такта у музыканта дело не шло и надоедливая мелодия раз за разом начиналась сызнова.

Девушки поняли, что настала последняя ночь в их жизни. Немцы, видимо, подсыпали что-то в еду и их неодолимо начало клонить ко сну. И хотя они сопротивлялись изо всех сил, сон оказался сильнее…

 

…Грохот открываемого замка и скрип двери после тишины ночи резанул слух и девушки, открыв глаза после странного полусна-полудремы, в неверном свете раннего утра увидели входящих в их прибежище людей, одетых как-то странно. На вошедших были черные длинные просторные балахоны с капюшонами, похожие на одеяния средневековых монахов-иезуитов, изображение которых они видели в учебнике истории.

 

Вошедшие знаками велели встать и выходить. Ежась от утренней прохлады, девушки вышли из сарая. «Монахи» окружили девушек, взяв их в кольцо, и вся процессия направилась по улице.

 

Валя шла, опираясь на плечо подруги. Нога все еще болела, хотя опухоль спала и боль не была такой мучительной, как в первый день. Впрочем, «монахи» их не торопили.

Улочка, которой процессия медленно продвигалась, скоро закончилась и девушки в окружении своих провожатых вышли на центральную площадь, где до войны находилось здание райкома. Теперь над ним развевался огромный флаг со свастикой, а перед зданием высился помост с двумя виселицами по краям. С трех сторон помоста из досок было сколочено что-то наподобие трибун. На помост вела лестница, и Нина машинально отметила, что ступенек семь. Ни на площади, ни на улице в этот ранний час не было ни души, только у входа в райком стояли часовые с автоматами.

Миновав площадь, процессия неспешно двинулась по одной из улиц, и вскоре показалось длинное здание городской бани. У входа в баню «монахи» остановились. Девушки обратили внимание, что из трубы котельной шел дым. Баня работала. «Солдат, наверное, моют» - подумала Нина. После разведшколы у нее появилась привычка подмечать самые мелкие детали, которые на первый взгляд могли показаться малозначительными, но при анализе именно они становились ключом ко многим непонятностям, на которые немцы были большими мастерами…

 

Ждать пришлось недолго. Взвизгнув тормозами остановился «Опель-капитан». Из машины вышел переводчик и человек при виде которого у Нины вдруг потемнело в глазах и предательски подогнулись колени. Это был Горностай, которого девушки хорошо помнили по разведшколе. Горностай был заброшен двумя месяцами раньше и именно к нему на явочную квартиру должны были придти девушки. Теперь же Горностай в форме оберштурмфюрера СС вышел из машины и направился к девушкам. «Монахи» почтительно расступились, освободив проход. А Горностай, помахивая прутиком, подходил все ближе. У Нины еще теплилась слабая надежда, что все это элемент их легенды, но Горностай, подойдя совсем близко, громко назвал пароль и с плохо скрываемым злорадством посмотрел на девушек. Нина вспомнила, что он еще в разведшколе обратил на нее внимание и при каждом удобном случае демонстрировал свою приязнь, одаривая ее то букетом цветов, то дефицитным шоколадом, то флакончиком духов, или другой нехитрой мелочью.

Нина поначалу принимала подарки – ей льстило внимание красивого сильного парня, но вскоре ухаживание перешло в откровенное домогательство, и Нина решительно прервала все отношения. Горностай не пытался их возобновить, но при неизбежных встречах Нина стала замечать, как в его глазах вспыхивал недобрый огонек, хотя он и вел себя с ней подчеркнуто равнодушно. И вот теперь новая встреча, прояснявшая причины и их неудачной заброски, и провала явок, и осведомленности немцев.

 

Первым, выдержав паузу, заговорил переводчик:

- Милые фрейляйн! Наш комендант, штандартенфюрер Бюллоф есть большой любитель истории и почитатель старины, решил оказать вам великую честь принять непосредственное участие в церемонии вашей казни. Перед казнью вы предстанете перед судом – вас будет судить Орденский суд. Но перед этим вам дано право вымыться в бане. Кроме того, герр комендант выполнит ваше последнее желание, в пределах разумного, естественно. Можете заказать хороший стол и вкусно поесть. Если будет такое пожелание, то опытный мужчина будет удовлетворять ваши сексуальные потребности. Герр комендант понимает, что вы очень молоды и не можете иметь богатый опыт в этом. Он хочет вам в этом помочь – он есть большой… как это сказать… да, гуманист. Вы можете…

 

Но тут, перебивая переводчика, возбужденно затараторил Горностай:

- Слушай Нина, ты мне нравилась еще в разведшколе и нравишься до сих пор. Тогда у меня не получилось и я не знаю, чего ты тогда взбесилась – я же тебе ничего плохого не сделал! Давай сейчас, пока не поздно. Я же лучше других и тебе будет совсем не противно! Давай, решайся! Я бы мог и не спрашивать твоего позволения, но я хочу, чтобы ты сама, понимаешь, сама сделала этот выбор! Ну?

Вместо ответа Нина посмотрела фашисту в глаза и отрицательно покачала головой. И вдруг, неожиданно даже для себя, плюнула ему в лицо.